Александр Городинский называет себя педагогическим терапевтом. Имеет право! У него и педагогическое, и психологическое образование. Но самое главное - огромный опыт. Еще в советское время он работал педагогом, директором школ и интернатов в Латвии, а потом - учителем в США. пародолжаем публикацию рассказов Александра о его учениках, о том, как он и его коллеги помогали им справляться с жизненными трудностями и взрослеть. Уверены, что вы сможете почерпнуть из этих историй много полезного, но, самое главное, вдохновляющего для того, чтобы завтра снова придти к детям.
...Она убила своего отца. Ей исполнилось двенадцать лет, когда первый раз он ее изнасиловал. Потом это повторялось много раз, было омерзительно и невыносимо больно. Отец это делал в пьяном виде, а последние разы это происходило все более жестоко и грязно...
Мать знала об этих ужасных преступлениях, но на жалобы девочки никак не реагировала. ...Только, ради что, все больше ненавидела свою дочь. Такая жизнь продолжалась где-то два года. На Танины угрозы сообщить в милицию отец заявил, что убьет ее и младшего брата. Мать, узнав об угрозах дочери, жестоко ее избила. Таня жалела младшего брата, а так бы давно бросилась с девятого этажа, где они жили, или ушла бы из дома, куда глаза глядят.
...Все произошло неожиданно. Отец пришел домой, как всегда, пьяный. Таня готовила на кухне еду для брата. Грязный мужик на этот раз приставал особенно грубо. Девочка отбивалась, как могла, но насильник был жесток и напорист. Таня из последних сил оттолкнула пьяное тело, он поскользнулся, не удержался и упал на край стола, ударившись виском... После падения, развалился на полу, похрапывая – как обычно в пьяном состоянии.
Фото Pablo Charnas с сайта Unsplash
Дети испугались, что отец, проснувшись, начнет злорадствовать и решили перетащить его в подвал дома, где он обычно ночевал, когда мать пьяного не пускала в квартиру. Тащили по запасной лестнице за ноги.
Сантехник, делая очередной осмотр коммуникаций, нашел его мертвым через пару дней. До этого им никто не интересовался. Медицинская экспертиза установила, что смерть наступила в результате сотрясения мозга.
Таня побывала в нескольких приемниках для малолетних преступников, где наслушалась и навиделась сполна всяких непристойных историй, да и натерпелать немало.
Но, надо же такому случиться, что в то время не оказалось свободных мест в соседним с нашим детдомом «детприемнике». И на время, до суда, который по закону может состояться только по исполнении Тани четырнадцати лет, меня попросили «подержать» ее в нашем детском доме. Это означало, что Таня должна пробыть у нас более двух месяцев. Так мы с нею познакомились.
Первый раз Таня пришла в мой кабинет совершенно «неготовая» к разговору. На следующий раз уже предстала «более-менее». Вальяжно войдя, развалилась на стуле и сразу на чистом мате заявила:
– Ну, что, директор, давай воспитывай меня. Только покороче.
При этом вид у нее был – позавидует любой писатель, пишущий на криминальные темы: шея вся в поцелуях, юбка почти никакая, неприлично глубокое декольте.
– А ты расскажи мне вначале про свою жизнь, и почему это тебя собираются под суд отдать, а потом я уж начну тебя воспитывать, – сказал я доброжелательным тоном.
– Да, ты, директор, все равно не поверишь мне, ты ведь поверишь милиционеру и следователю.
– А ты расскажи правду, и я поверю тебе.
– ...Да, ...я бы вас всех мужиков кастрировала без всякой жалости! Я бы убивала вас... – неожиданно для меня закричала она.
Я смотрел ей прямо в глаза и ничего не говорил, понимая, что любое сказанное в этот момент слово будет только во вред. Она продолжала говорить, что-то грязное и обидное. Я слушал и ничего не отвечал.
Мне давно стало искренне жаль эту девчонку с такой исковерканной судьбой. После того, как из нее «вылилась» злость в виде всех, ей знакомых, слов и выражений, Таня рассказала мне свою историю.
Девочка видела, какое сильное воздействие на меня оказывает ее рассказ. Я и не пытался скрывать своего внутреннего потрясения. Рассказав, Таня замолчала. После длинной паузы, с опаской спросила:
– Вы верите мне?
Я ответил твердо и сразу:
– Верю! Да, верю!
Девочка смотрела мне в глаза долго, не отрываясь. Казалось, никогда этот взгляд не прекратится, переполненный содержательными и глубокими мыслями, отражающимися в еще детских, но так много горя видевших, голубых глазах.
Я действительно ей поверил, и ничто не могло бы меня переубедить. Но главное, я сам поверил в то, что Таня может начать новую для себя жизнь.
– Я верю тебе! – повторил я еще раз.
Спустя несколько лет, возвращаясь мысленно к этой педагогической истории, я не сомневался, что именно эти слова, сказанные вовремя и сказанные правильно спасли эту девочку.
После этого разговора месяцы напряженного педагогического труда приносили шаг за шагом положительные результаты в преобразовании судьбы девочки. Разговор, при котором Таня осознала, что есть на свете человек, который ей верит и реально желает помочь, всегда оставался с нами.
Но вначале мы заключили устный договор. Устный и конфиденциальный. Я пообещал Тане, что никому никогда не расскажу об ее истории. Она пообещала никогда не вспоминать о своей прошлой беде. Мы даже сыграли в «игру»: когда в медитации оба перерождаемся, «стирая плохое из прошлого».
Через время мы привезли к нам Таниного братика. Документы с описанием ее преступления – я просто сжег... После этого убедил соответствующие инстанции приостановить дело этой девочки на некоторое время.
Убедить помогло то, что обличающих документов никаких и нигде не сохранилось, кроме тех, что оказались у меня, да, еще кое-какие сведения у следователя. Разумеется, все не так просто, но речь не об этом.
Таня осталась учиться в нашей школе. Мы привлекли ее помогать учителю ботаники в школьной теплице. Она не стремилась к общению с людьми, потому что любое общение напоминало ей о прошлом. Поэтому мы создали для нее условия для работы с цветами и растениями.
Прошел год... Татьяна стала более общительной и привлекательной девчонкой. Но самые великие ее достижения оказались в ухаживании за цветами в оранжереи и в работе с малышами. Ее любили и дети, и растения.
Таня научилась разговаривать со своими питомцами-цветами. И очень радовалась, когда видела счастливые глаза учителей и детей, ласкающих, ею подаренные, прекрасные букеты. А Татьянины подшефные «первоклашки» так те вообще в ней души не чаяли.
В формировании Таниной судьбы нам помог еще один случай. Спустя несколько месяцев после того памятного «договора» к нам приехал следователь, который вел дело обвиняемой. Таня в этот момент убирала столовую – согласно ее очереди дежурить.
Увидев милиционера, идущего по улице, взволнованная девочка примчалась ко мне в кабинет. На ней не было лица. Она дрожала, глаза горели тем уже, казалось бы, забытым пламенем, готового к бою «зверёныша». Она ждала от меня защиты. Но я очень резко и даже жёстко «напал» на нее, не дав опомниться:
– Какое ты имеешь право нарушать наш договор?! Ты почему обманываешь меня?! Как тебе не стыдно?! Мы же договорились об «этом» не вспоминать ни при каких условиях!
Девочка остолбенела. Она не ожидала такой реакции на свой «вопль» о помощи, от человека, который всегда обращался с нею предельно спокойно и по доброму.
– Кто тебе позволил вспоминать о прошлом?! – продолжал я уже спокойнее, но также твердо.
– А ну, немедленно займись уборкой моего кабинета, – закончил я, не обращая внимания на удивление и оторопь девчонки.
Тем временем следователь дошел до офиса, и секретарь, ничего не подозревая, ввела его к нам. Таня старательно стирала несуществующую пыль. Мы начали беседу.
– Я приехал за вашей временной ученицей, – устало проговорил следователь, не узнавая девочку и не обращая на нее внимания.
– Что вы имеете в виду? – спросил я, делая вид, что совершенно ничего не понимаю.
– Как что? У вас находится Татьяна Ф. 19... года рождения, ...города Н... Она же совершила...
– Извините, товарищ следователь, во-первых, мы не одни. ...А во-вторых, я не знаю, о ком вы говорите.
– Как так не знаете?! – засуетился чиновник, размахивая пачкой документов.
– Тот, кто вас направил к нам, что-то перепутал. Ее, возможно, послали в другой детский дом. Дайте мне ее бумаги, я уточню, где она, и непременно вам сообщу.
Следователь, обрадовавшись, что его рабочий день закончился, быстро согласился с моими объяснениями и удалился.
Таня, естественно, все слышала. В дальнейшем, конечно, уладить окончательно дела с карающими органами получилось не так просто. Но это уже неважно для педагогической задачи и – это мои проблемы – как говорится, «суета сует».
После этого случая мы никогда больше не говорили о нашей «закрытой теме». И, мне кажется, даже не думали.
Татьяна успешно закончила нашу школу. Первое время, после окончания школы, мы встречались с нею почти каждую неделю, и чуть ли не ежедневно перезванивались.
Наконец, однажды, я сказал ей:
– Татьяна, ты совершенно взрослая и самостоятельная девушка. Я верю тебе и очень добр к тебе. Поэтому мы не должны больше встречаться и звонить друг другу, поскольку это единственное, что может нарушить наш с тобою давний договор.
Так и решили. Со слезами... Она поняла меня правильно (даже если не поняла необходимости своевременного «ухода» учителя – ничего страшного). Главное, что человек состоялся для самостоятельной жизни и для своей новой судьбы.
...Таня окончила техникум и работает в цветоводческом хозяйстве. У нее прекрасная семья и уже четверо детей. Муж тоже работает на этом же предприятии.
Подписаться на канал Александра Городинского
Вы можете также принять участие в международном конкурсе литературного творчества «Вселенная Учитель» и рассказать о своей педагогической практике и своих учителях.
