Школьный буллинг начинается с директора

17 марта 2022 • 11:00

5972

Марина Моисеева

Независимый консультант по образованию

Фотографии: Depositphotos / Иллюстрация: Юлия Замжицкая

Марина Моисеева, кандидат педагогических наук, бывший директор московской школы № 1540, делится размышлениями после просмотра фильма Александра Мурашева «Я встретил тех, кто меня травил».

О чем нам, педагогам, рассказал фильм?

1. Все начинается с директора. Нужно не бояться бороться с буллингом. Нужно видеть, что происходит в школе, а для этого нужно чаще выходить из кабинета. Нужно быть открытым для родителей. Нужно собрать правильную команду и решительно расставаться с теми учителями, кто видит этот мир по-другому, формально принимая все правила школы, но на деле, в общении с детьми, совершая катастрофические по последствиям ошибки.

2. Какие кейсы с катастрофическими (на мой взгляд) ошибками учителей представлены в фильме? Директора, берите в руки карандашики и ставьте галочки, если у вас есть/были такие учителя:

Учитель, который считает, что дети должны «сами подходить к педагогу и просить защиты от буллинга», так как он не успевает все увидеть (работает с половиной класса на уроке, видит только своих любимчиков, игнорируя тех детей, кто им не интересен, и так далее).
Учитель, который обзывает детей и придумывает им прозвища.
Учитель, который, не умея работать с детьми, терроризирующими весь класс, сам уходит от решения проблемы и учит других «не замечать», «не трогать» этого ребенка. Особенно опасна эта ситуация, если и учитель некомпетентен, и от администрации нет поддержки, и психологов толковых нет.
Учитель из школы с «углубленным изучением предметов» и высоким уровнем снобизма не принимает новичка, которого только что перевели в эту школу. Дает ему понять, что он не сможет учиться, «не потянет», «ему здесь не рады» и «эта школа явно не для него».
Учитель, который не только не предотвращает травлю детей на национальной почве, но и сам ее провоцирует своим открытым неприятием какой-либо национальности.
Учитель, который сознательно обманывает ребенка — жертву буллинга, формируя в нем чувство вины за то, что случилось.
Учитель, который боится разговаривать с родителями напрямую, общается только с «активом» и им же прикрывается в конфликтной ситуации. Бережет свои нервы и, в случае серьезной ситуации, делегирует разбор полетов «вышестоящему начальству», то есть директору.
Школьный психолог, который начинает «работать с ребенком», только когда тот приносит в портфеле топорик, чтобы защититься от тех, кто травил его много лет. Хочется спросить: а раньше-то где ты, дорогой, был?

3. В школе должна быть вертикаль единых правил, которые обязательны для выполнения ВСЕМИ — детьми, педагогами, родителями учащихся. Если написали в правилах, что никто никого не бьет и в школе недопустима ни физическая, ни эмоциональная агрессия, то с этим придется работать. Эти правила должны озвучиваться педагогами на старте. И не нужно жалеть сил на многократные повторения.

4. В школе должны быть традиции, выездные мероприятия, на которых дети могут лучше узнать друг друга в разных ситуациях. Идеально, если учителю интересны дети и он знает все про каждого ребенка, становится для учеников настоящим «старшим другом».

5. Для грамотной работы по предотвращению буллинга школа может построить партнерские связи с некоммерческими организациями. Их несложно найти.

В фильме это проект «Травли.нет», а вот в нашей школе мы сотрудничали с Музеем толерантности (серьезные антибуллинговые тренинги для старшеклассников), психологическим центром «Подвал» — водили туда 6-7-е классы с классными руководителями на двухдневные тренинги по командообразованию.

Можно найти отличных профессионалов, кто научит и поможет школе. Главное, чтобы у школы было желание, а директора и учителя не занимали позицию: «Буллинг? Нет, нам этого не надо, у нас буллинга нет».

А он есть. И, наверное, будет. Но с ним можно и нужно бороться всем миром. И честно смотреть на ситуацию. Знаете, когда наши старшеклассники вернулись с тренинга из Музея толерантности, я спросила учителя, который с ними был, как дети реагировали, как это все прошло и что нам, взрослым, важно знать. Ответ был такой: «Вы знаете, Марина Владимировна, я видел, как некоторые девочки плакали. И вообще, детям было эмоционально сложно. Многие раньше не понимали, что можно так легко обидеть человека или превратить его в жертву...». Представляете? И это при том, что мы реально много делали и психологическая служба у нас крутая. Вывод один: быть честными, смелыми и не успокаиваться даже тогда, когда кажется, что «у нас такое невозможно».

Встроить: