А за границей, на пресловутом Западе, Макаренко «зашел» отлично, его причисляют к величайшим педагогам XX века, изучают, внедряют в учебно-воспитательный процесс школ в разных странах. На педагогическом факультете Болонского университета о Макаренко говорят с придыханием, а в берлинских школах (не всех, конечно), дети работают на загородных школьных участках и зарабатывают денежки для школы совсем по-макаренковски… Сам видел!
Вот об этом я с грустью думал, участвуя в работе очередного макаренковского форума. Он проводится уже 33 года, 1-го апреля, в день рождения Антона Семеновича. Этот был в Москве, а предыдущий — в Нижнем Новгороде, а до этого, вообще, в Якутии… Там метод Макаренко активно используется в некоторых сельских школах, при которых имеется вполне товарное производство сельскохозяйственной продукции.
Однако в целом по России школ, где бы помнили Макаренко и применяли его подход — очень и очень мало…
Так почему же все получается именно так? Стало общим местом объяснять все теорией заговора, дескать, Макаренко выступал против Системы. А Система его за это гнобила. А что, собственно, такое, эта Система? И в чем он выступал против? Давайте посмотрим без штампов и предубеждений.
Реальная причина видится такой: конфликт с Надеждой Константиновской Крупской. В 1928 году Надежде Константиновне надо было что-то сказать на VIII съезде Комсомола, вот она и «проехалась» по коммуне им. Горького, которой руководил А. Макаренко, на основе публикации в журнале «Народный учитель» № 1 за 1928 год, о том, что якобы в коммуне им. Горького использовалась целая система наказаний для провинившихся коммунаров. Проверяла ли как-то Крупская эту информацию? И даже читала ли она журнал сама, или знала о написанном там в чьем-то пересказе? Нет, не проверяла. И скорее всего, не читала. Но говорит следующее: «Дальше идти, товарищи, некуда. Это не только буржуазная школа — это школа рабская, школа крепостническая, и если даже только один такой факт есть, необходимо с ним тщательно бороться. Я думаю, что комсомол и пионеры не могут спокойно проходить мимо всех извращений того, чем должна быть наша школа, и, если им придется натыкаться на такие факты: наказывание ребят, выдвижение отдельных учеников, отметки — и на ряд других недопустимых вещей, они должны с этим бороться…» (это — цитата из речи Крупской на VIII съезде ВЛКСМ).
Цитата очень интересна сама по себе, потому что, оказывается, отметки в школе, «выдвижение» отдельных ребят, то есть доски почета, разделение на «отличников», «хорошистов» и «двоечников» — это все были буржуазные извращения, недопустимые в советской школе! А мы-то, как говорится, не знали!
Потом оказалось, что все эти «наказывания» ребят — это всего лишь детские фантазии некоторых из детей, имевших за плечами опыт беспризорничества, краж, приводов в милицию и т. д. Но «осадочек» остался, пошли доносы, на Макаренко была спущена свора, терзавшая его до самой смерти в 1939 году, а его педагогика была признана несоветской.
Но какой же видится Н. К. Крупской «советская» педагогика? Надо сказать, что Н. К. Крупская не имела педагогического образования и опыта, и с детьми никогда не работала. Но видела, как с детьми общался Ильич, как завещал им учиться, учиться и учиться, а также требовал, чтобы они становились настоящими коммунистами. Этого было вполне достаточно, чтобы разрабатывать концепцию советского образования. И, конечно, это был совершенно розовый и несбыточный идеализм, откровенная маниловщина. Во-первых, ликвидация неграмотности и интенсивная учеба, «грызение» гранита всех наук по образцу классической немецкой гимназии XIX века, но, как мы видим, без всяких отметок и разделения детей на отличников и двоечников, и прочих мер морального стимулирования. Во-вторых, это буквально борьба школьников за хорошую успеваемость путем проведения октябрятских/пионерских/комсомольских собраний, маршей, костров, линеек, слетов и т. д. Короче, с помощью благостной говорильни, проработок и прочей педагогики мероприятий, которая и возобладала в советской школе в конечном итоге.
У Макаренко же — конкретные дела, совершаемые детьми, и не просто дела, а настоящая работа, причем высокотехнологичная, на уровне последних достижений техники. Воспитывающий труд, коллектив, материальная заинтересованность, ответственность за результат. А собственно учеба — на втором плане постольку, поскольку она была нужна для производственной деятельности. То есть воспитание имело в его системе приоритет по отношению к собственно обучению.
В начале 1920х годов модель школы Макаренко соответствовала политике НЭПа, который был направлен на спасение от экономической катастрофы, разразившейся в результате военного коммунизма времен гражданской войны. НЭП разрешал экономическую самодеятельность и предпринимательство, допускал децентрализацию экономики. Однако, к 1930 м годам в глазах большинства населения страны, предприниматели — нэпманы, создавшие себе более высокий уровень жизни, стали восприниматься врагами, причиной всех несчастий. В то же время экономическая модель НЭПа и подъем на селе мешали проведению централизованной индустриализации. Поэтому, конечно, идеи децентрализации и экономической самостоятельности вошли в диссонанс с официальной идеологией.
В 1960-е годы советская школьная система, придуманная Н. К. Крупской, начала буксовать, что явилось причиной последующих глубоких реформ образования, которые все еще продолжаются и никак не могут закончиться. В их основе все еще остается приоритет обучения по отношению к воспитанию. Была даже придумана концепция воспитывающего обучения — это когда ученик слушает на уроке учителя, а учитель объясняет, что надо быть хорошими. И это до сих пор считается воспитанием.
В эти же годы возродился интерес к идеям Макаренко, возникла методика коллективных творческих дел (КТД), разработанная ленинградским педагогом Игорем Петровичем Ивановым, началось коммунарское движение.
В годы перестройки и 1990-е годы интерес к новым подходам в педагогике только возрастал. Усиливалась экономическая подготовка школьников, все ближе школа подходила к развитию у детей предпринимательской жилки, к их готовности начать и самостоятельно вести бизнес. Но потом вдруг к 2008 году произошел какой-то надлом, и началась эпоха реакции и консерватизма. Своеобразный повтор эпохи 1930-х.
Так что, теперь речи о действительно воспитывающем труде в школе нет. Труд, вообще, запрещен, как что-то позорное и крайне нежелательное. А вместе с ним ответственность, организованность. От образования осталось одно только обучение, бесконечные уроки по учебникам, а в качестве результата мыслится только отметка. Ну, или место в рейтинге.
И никакого воспитания, несмотря на то, что даже президент высказался о его приоритетности. Когда по программе предлагается собрать табурет или сделать жестяной совок, это уже называется «технологией». И, конечно, ликвидированы все детские организации, октябрятская, пионерская и комсомольская. Никакого коллектива. Каждый ребенок — сам по себе. Если, конечно, он не входит ни в какую банду или шайку.
Так что, да, Антон Семенович Макаренко выступал против Системы. При том, что Система — это мы с вами, это наш консерватизм и узость мышления, вера в авторитеты, «незыблемые» истины и привычка полагаться на приказы начальства.
Но реакция не может быть вечной. Когда-то должна начаться и светлая полоса. И вот тогда…
Если вам нравятся материалы на Педсовете, подпишитесь на наш канал в Телеграме, чтобы быть в курсе событий раньше всех.
Подписаться
