Фотографии: Depositphotos / Иллюстрация: Юлия Замжицкая
В новой школе Лена, у которой до этого не было никаких проблем с одноклассниками, сразу превратилась в объект насмешек и издевательств. В классических традициях травли ее портфелем играли в футбол, куртку топтали в раздевалке, бывали случаи, когда она сидела на занятиях одна в целом ряду, потому что сидеть рядом с «отстойником» было стыдно. Как травля влияет на дальнейшую жизнь? Рассказывают Лена, которая подвергалась проверкам на прочность с пятого по девятый класс, и практикующий семейный психолог, расстановщик, специалист в области травматерапии Марина Ризванова.
«Она не человек»
Сейчас, вспоминая школьные годы, Лена смеется:
«Хорошо, что я не мальчик. Хоть не били».
Но, когда тебе 13 лет, смеяться над своими обидчиками, каждый день оказываясь под «обстрелом» их острот и выходок, невозможно.
В ее примере многое сошлось: новичок в классе с задатками типичного «ботана», отличающаяся от других детей уровнем дохода семьи, отсутствием папы, забавной внешностью. Эпизодов со слезами и скандалами за четыре года накопилось немало. Лена до сих пор прокручивает некоторые из них в голове, не находя ответа, как совсем юные ребята могут быть такими жестокими.
Лена:
«Я пришла в гимназию из обычной школы, потому что была отличницей. Я не хотела, но родители и педагоги настаивали, что мне нужно уходить из «неблагополучного класса», как они тогда называли мой. Мне он, правда, казался вполне себе благополучным: я со всеми дружила, ребята меня любили, причем и мальчишки тоже, хотя уже тогда было понятно, что все они хулиганы (смеется).
Сама я хулиганкой не была: типичная тихая девочка в очках, которая делает все задания, с радостью дает списывать и бегает в салочки на переменах. У меня была бедная семья. Я, как теперь понимаю, очень плохо одевалась, денег на сладости и пирожки мне тоже никогда не давали. Но проблемой в «началке» это не было.
Когда я пришла в гимназию — «зубрила» в очках, добрая и открытая, в зашитой кофте, — оказалось, что друзей в новом классе я себе не найду. Зато четыре года «холодного душа» мне обеспечены. Самое ужасное — это богатая фантазия подростков (смеется). Я никогда не знала, чего, собственно, ждать. Будут ли меня сегодня «провожать» до дома, закидывая грязью и обидными прозвищами, или просто тихо-мирно измажут мой свитер краской».
Комментарий психолога:
«Травля — это искаженный вариант групповой динамики, процессов группового взаимодействия. Это результат „притирки“ учеников друг к другу на ранних стадиях общения: выбираются роли, формируется лидер, сторонники, оппозиция, происходит борьба за власть и так далее. Дети могут говорить: „А мы так играем“. „Железный“ контраргумент: игра — это то, что доставляет удовольствие всем. Нельзя позволять детям оправдывать себя в собственных глазах».
Еще больше полезных материалов — в Телеграм-канале Педсовета. Подписывайтесь, чтобы не пропускать свежие статьи и новости.
Лена:
«Однажды у одноклассников было соревнование: кто плюнет в меня наиболее метко. Можете представить себе, что примерно десять человек по очереди в вас плюют? Я потом прибежала домой, закрылась в комнате, плакала. Хотела больше никогда в школу не ходить.
А один раз за меня попыталась заступиться уборщица в школе. Она застала похожую сцену и сказала что-то вроде: «Ребята, ну как же так можно с человеком?» — а мой одноклассник засмеялся и громко сказал: «А она не человек». И потом все тоже стали смеяться, эта шутка надолго всем понравилась. Мне каждый день говорили, кто я, если не человек».
Комментарий психолога:
«Взрослые часто стараются замалчивать явление буллинга, говорить „у ребят нелады“. Но это травля, насилие, и оно недопустимо. Призывать к жалости по отношению к ребенку, которого травят, унизительно и не даст положительных результатов. Эффективнее развернуть ситуацию в сторону агрессоров под лозунгом „почувствуй, каково это“ и обсудить ее конструктивно, ярко, вызвать живые чувства. И, конечно, важно поддерживать ребенка, пытаться говорить с ним: как он сам видит возможный выход из положения, кто может за него заступиться?»
«Я достигла дна, и стало все равно»
Лена:
«Сейчас я рассказываю об этом уже без боли. Я это проработала сама и с психологами. Но тогда мне казалось, что жизни никогда не будет, и если она такая, то я не хочу продолжать. Мысли о самоубийстве были, да…
Я не просила перевести меня в другую школу, потому что была уверена: так будет везде. Моя мама вмешивалась, конечно: говорила с учителями, с самими одноклассниками, их родителями. Но становилось только хуже, если честно».
Комментарий психолога:
«Родители жертвы буллинга по-разному относятся к проблеме. Кто-то готов сразу пойти и разнести всю школу, кто-то упрекает подростка в мягкотелости и причиняет ему еще большую боль. Важно, чтобы у родителей сформировалось конструктивное и целостное отношение к ситуации: у моего ребенка проблемы, и я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы ему помочь. Можно сходить к школьному психологу, классному руководителю или социальному педагогу и предложить делать что-то совместными усилиями: собрать согласительную комиссию, пригласить сторонних медиаторов, представителей социальных организаций, например, «Журавлик».
Лена:
«В моей ситуации сработало то, что я достигла дна, и мне стало все равно. Они снова пришли меня травить, а я так наорала на эту заводилу. Первый раз ответила! И сразу очень жестко. Все обалдели, конечно. Не могу сказать, что меня больше никто не трогал, но обороты сбавили и стали побаиваться».
Комментарий психолога:
«Срыв Лены был правильным примером смены стратегии. В каждом человеке есть грани, субличности: мы можем быть и жертвой, и агрессором. Лена сорвалась и сменила роль. Она получила опыт насилия по отношению к себе и научилась проявлять его к другим. Но это опасный путь: часто дети, которых травят, вырастают и становятся чуть ли не садистами».
Лена:
«Я помню, мне очень помогла психолог, к которой меня повела мама, когда поняла, что я уже совсем увязла в черноте: ничего не хочу, ни от чего не чувствую радости. Она много всего говорила, но сработала одна фраза, я до сих пор помню ее почти дословно. В какой-то момент она отбросила, что я ее пациент, что мне 13 лет, и говорит мне, прям как своей подруге:
«Лена, пойми, очень скоро ты уйдешь оттуда, ты никогда больше не увидишь этих людей, и все это перестанет иметь для тебя хоть какое-то значение».
Не знаю, почему, но это сработало, как пощечина. С того дня я действительно стала думать, что важна только я, моя жизнь, мое будущее, а все эти люди… ну, они как бы тени. А скоро я и вовсе в колледж ушла. Там уже все были нормальные. Я была даже какой-то «звездочкой», знала-то много. Началась нормальная студенческая жизнь».
Комментарий психолога:
«Даже если родители решат переводить ребенка в другую школу, до этого необходимо провести работу с психологом, чтобы аналогичная проблема не возникла на новом месте. Обращение к психологу для проработки пережитой травмы на ранней стадии поможет избежать серьезных проблем во взрослой жизни».
Закалка или сломанная жизнь?
Сейчас Лене за 30, она руководитель в IT. Своих жестоких одноклассников вспоминает… с благодарностью. Говорит, что несколько лет ада закалили ее характер. Главную заводилу обидчиков пару лет назад она встретила в очереди в магазине в районе своего детства. Бывшая одноклассница была рада повидаться и даже почти попросила прощения:
«Лен, ну дураки были. Не со зла же!»
Лена:
«Дело в том, что я правда думаю, что для них это была игра. Ну, развлечение… Как сходить в кино или в парк аттракционов. Просто аттракционом была я. Хорошо, что для меня все хорошо закончилось. Даже, можно сказать, пошло на пользу. Но таких, как я, мне кажется, меньшинство».
На вопрос, как бы сложилась ее жизнь, если бы в школе она не прошла через травлю, Лена только пожимает плечами.
Лена:
«Я не знаю. Возможно, все было бы так же. Но, если честно, я думаю, я была бы мягче. Сейчас я иногда радикально реагирую на какие-то вещи. Можно было бы, например, промолчать, а меня прям тянет ответить, постоять за себя, как будто я кому-то мщу. Думаю, это отголоски 13-летней Лены. И потом, я осталась очень закрытым человеком, друзей завожу тяжело, никого к себе близко не подпускаю. Еще бы я, наверное, очень сильно сэкономила на психотерапии (смеется). Я ни о чем не жалею уже, потому что — а смысл? Но, честно говоря, я бы прекрасно пережила без этих четырех лет».
Комментарий психолога:
«Травма у подростка, которого травили в школе, все равно будет, вопрос — какая защитная стратегия на нее надстроится. Либо он впоследствии еще сильнее спрячется и будет бояться мира и окружающих, либо начнет мстить всем и каждому. Лучший вариант — если он получит помощь, защиту и научится противостоять. Когда подросток в такой ситуации чувствует чью-то поддержку, он становится сильнее».
Возможно, некоторым подросткам, как и Лене, поможет осознание, что однажды одноклассники просто исчезнут с горизонта, и взрослая жизнь все расставит по своим местам. Как случилось у многих известных людей, которые тоже прошли через травлю в школе, но сейчас в их красоте, таланте и успехе уже никто не сомневается. Однако это будет очень нескоро, лет через десять-пятнадцать. А пока каждый день в школе для кого-то — битва за выживание, педагогам, психологам и родителям стоит объединиться для того, чтобы остановить насилие. Потому что, какими терминами ни жонглируй, все равно это именно оно.
Материалы по теме:
- Надо выносить сор из избы: в России о буллинге и суицидах в школах принято молчать
- «С меня хватит!»: что делать, если ребенок говорит о суициде
- Травля в Сети. Можно ли защитить ребенка от кибербуллинга?
- Депрессия в подростковом возрасте: симптомы, причины, лечение
Если вам нравятся материалы на Педсовете, подпишитесь на наш канал в Телеграме, чтобы быть в курсе событий раньше всех.
Подписаться
