Фотографии: Wikimedia Commons / Иллюстрации: Юлия Замжицкая
Рассказываем об учителях времен Второй мировой войны, которые стали образцами бесстрашия в глазах своих воспитанников.
Януш Корчак
В 1911 году молодой успешный врач Эрш Хенрик Гольдшмидт, больше известный как Януш Корчак, оставил медицинскую практику и основал в Варшаве «Дом сирот» для еврейских детей.
Общаясь со своими воспитанниками, Корчак проявлял искреннее уважение к их личности, и не не словах, а на деле следовал свою главному педагогическому постулату: «Воспитатель должен любить детей».
Когда немцы оккупировали Польшу, Корчак продолжал обучение и воспитание сирот, ставил детские спектакли в своем приюте, чтобы хоть как-то отвлечь детей от ужасов войны.
Несмотря на все попытки Корчака спасти своих подопечных, в августе 1942 года 192 его воспитанника были направлены в «лагерь смерти». Януш Корчак вместо личного спасения выбрал смерть со своими детьми в газовой камере, оставив за день до гибели такую запись в дневнике:
«Последний год, последний месяц или час. Хотелось бы умирать, сохраняя присутствие духа и в полном сознании. Не знаю, что бы я сказал детям на прощание. Хотелось бы только сказать: сами избирайте свой путь. Я никому не желаю зла. Не умею. Не знаю, как это делается».
Йохан ван Хульст
Йохан ван Хульст был директором протестантской школы в Амстердаме, которая располагалась напротив детского сада, где нацисты временно содержали еврейских детей перед отправкой в концлагеря.
Ван Хульст разработал рискованный план по их спасению: детей тайком передавали через забор между детским садом и школой и прятали в одном из классов, пока не появлялась возможность их эвакуировать.
Голландскому директору удалось сохранить жизни более 500 еврейских детей, но он всегда мучился тем, что не смог спасти больше:
«Ты понимаешь, что никак не можешь взять с собой всех детей. И ты знаешь наверное, что дети, которых ты оставишь, погибнут. Я взял с собой 12 человек. А потом спрашивал себя: почему не 13?».
В 1972 году за свою гуманистическую деятельность Йохан ван Хульст получил звание Праведника народов мира от правительства Израиля.
Ксения Ползикова-Рубец
Учительница истории и завуч Образцовой школы (сейчас Гимназия №2 г. Санкт-Петербурга) Ксения Владимировна Ползикова-Рубец вела дневниковые записи о том, как и чем жила ее школа в блокадном Ленинграде.
Условия обучения были тяжелыми: занятия проходили под звуки сирен, в школьном здании не было света, воды и отопления, а во время артобстрела дети учились в бомбоубежищах. Мысли полуголодных учеников были заняты едой, переживаниями за близких.
На уроках Ксения Владимировна старалась отвлечь ребят от мрачных мыслей и при этом проводить каждый урок так, чтобы они запомнили как можно больше:
«К урокам готовлюсь по-новому. Бывало раньше вечера проводила за книгами, чтобы расцветить ярким, красочным материалом урок. Сейчас я себя «ограничиваю». Ничего лишнего. Скупой ясный рассказ. Детям трудно готовить уроки дома; значит, нужно помочь выучить их в классе. Не ведем никаких записей в тетрадях: это тяжело. Но рассказывать надо интересно. Ох, как это надо! У детей столько тяжелого на душе, столько тревог, что слушать тусклую речь они не будут. И показать им, как тебе трудно, тоже нельзя», — писала она.
После войны Ксения Владимировна написала книгу о школьниках блокадного города «Они учились в Ленинграде: Дневник учительницы» — эта книга о мужестве педагогов и детей, которые раньше времени повзрослели и яснее, чем до войны, осознали ценность учебы.
Мария Шарый
Уроженка Петербурга, Мария Михайловна Шарый работала учителем истории, а в блокадное время была назначена директором детского дома №51. Сотрудники детского дома, как и сама Мария Михайловна, по всему городу собирали изможденных осиротевших ребят, находившихся на грани гибели, и делали все возможное, чтобы их выходить.
К несчастью, некоторых уже нельзя было спасти. Вот что вспоминала одна из воспитательниц:
«Утром мне страшно было входить в подвал, где они спали на топчанах, поставленных впритык друг к другу. В подвале было полутемно, он освещался фитильками, опущенными в керосин. Я шла по узкому проходу, вглядываясь в лица детишек, и одни говорили: «Тетя Леля пришла!», а другие лежали неподвижно с открытыми глазами. У ослабевших от голода работников детского дома не было сил хоронить детей, хотя бы в снегу. Умерших относили в туалеты, но скоро они были уже битком набиты телами мертвых детей. Наконец, нашлась одна воспитательница, которая вызвалась за хлеб вывозить на санках детские трупы и разбрасывать их по улицам».
И все же многим воспитанникам детского дома удалось выжить в блокадном Ленинграде именно потому, что они попали на попечение Марии Михайловны и ее коллег.
В июне 1943 года было подписан указ о награждении Марии Михайловны Шарый медалью «За оборону Ленинграда».
Материалы по теме:
- Иоганн Песталоцци: чудак, неудачник и гениальный педагог;
- Равнение на наших: отечественные педагоги, чьи идеи популярны за рубежом;
- Леопольд Сулержицкий: «вечный ребенок», который стал «отцом» театральной педагогики.
Если вам нравятся материалы на Педсовете, подпишитесь на наш канал в Телеграме, чтобы быть в курсе событий раньше всех.
Подписаться
