Инклюзия как встреча принципиально разных людей

В преддверии Международной осенней школы, которую Педсовет проведет в ноябре на базе московской школы № 1998 «Лукоморье», мы начинаем публикацию интервью со специалистами, которые связали свою жизнь с «другими» людьми. Наш гость – председатель Регионального отделения Межрегиональной общественной организации в поддержку людей с ментальной инвалидностью и психофизическими нарушениями «Равные возможности», художественный руководитель и режиссер Интегрированного театра-студии «Круг II» Андрей Афонин. Он проведет в рамках школы мастер-класс, а у участников школы будет уникальная возможность увидеть спектакль уникального театра. 

— Может ли  современная массовая общеобразовательная школа обеспечить инклюзивное образование? Что для этого необходимо?  

— На мой взгляд, современная массовая образовательная школа может быть инклюзивной только в ограниченном сегменте. Например, если мы говорим о людях с нарушениями опорно-двигательного аппарата и без интеллектуальных нарушений, то для того, чтобы они могли учиться в школе необходимо обеспечить школу техническими средствами, чтобы она стала доступной для данной категории людей с инвалидностью. А также необходимо провести определенную работу с персоналом школы, может быть, добавить в коллектив сопровождающего и психолога.

Если мы говорим о большой категории людей с интеллектуальной недостаточностью и (или) психофизическими нарушениями (включая детей с синдромом Дауна, с расстройством аутистического спектра и многими другими), то их обучение в общеобразовательной массовой школе, на мой взгляд, нецелесообразно. И дело тут ни в школе, ни в составе специалистов, ни в обычных детях, посещающих эту школу, а дело именно в детях с особенностями развития. Детям с особенностями развития требуется определенная образовательная и воспитательная траектория,  которая современная общеобразовательная школа не может им дать.

Проект "О чувствах": на импровизированной сцене  юноши и девушки ведут с помощью танца и музыки разговоры о чувствах и любви друг к другу.

— Какие проблемы, с вашей точки зрения, существуют в сфере инклюзии в современном обществе? В школе?

— Я понимаю инклюзию как встречу принципиально разных людей, которые способны учитывать потребности друг друга. Последнее время в нашем обществе появилась тенденция к инклюзивному образованию,  как будто бы мы видим желание со стороны общества и государства идти на встречу человеку с  особенностями развития. Однако сам человек с особенностями развития очень часто бывает не готов к такой встрече. На мой взгляд, это связано прежде всего с тем, что в последние 20-30 лет произошел дисбаланс между понятиями воспитания и образования. Образование вышло на первый план, а воспитание как бы должно происходить по умолчанию. Однако, ряд социальных проблем последнего времени связан именно с недостатками воспитания.

Вторичная патология, которую мы наблюдаем у подавляющего большинства людей с особенностями развития, является следствием неправильной воспитательной парадигмы.

 

Таким образом, прежде всего необходимо решить проблемы дошкольного воспитания детей с особенностями развития. Дабы у большего числа этих детей появилась возможность поступления в ту или иную общеобразовательную школу.

Еще одной важной проблемой инклюзивного образования является отсутствие системы сопровождаемого трудоустройства и сопровождаемого проживания лиц с интеллектуальной недостаточностью и/или психофизическими нарушениями. Таким образом, отсутствует целеполагание внутри образовательной системы. Человек с особенностями в развитии, даже получив школьное образование, не имеет перспективы самостоятельной жизни или трудоустройства в обществе. Таким образом, годы многолетнего труда оказываются проведенными бессмысленно. На мой взгляд, это неверное использование человеческих и финансовых ресурсов. Еще одной проблемой инклюзии в обществе является плохая информированность общества об особенностях мировосприятия и деятельности людей с особенностями развития. Любое незнание порождает страх. Страх порождает отсутствие желания коммуникации.

— Из вашего опыта работы – как сделать доступным то, что по определению не может быть доступным (ребенок-колясочник и спорт, например, в условиях обычной школы или обычной семьи), как найти возможности доступности, в чем потенциал этой работы?

— Часто, когда говорят о доступности чего-либо для человека с инвалидностью, исходят из представлений о собственных потребностях. Часто речь идет о потреблении каких-либо благ. На мой взгляд, если мы говорим о равных возможностях, то мы должны говорить равных возможностях выражения, при этом формы и способы выражения могут быть различны.

Не каждый человек умеет играть на скрипке, и мы не говорим, что каждый человек должен иметь доступ к скрипке. Так почему мы говорим, что каждому человеку с особенностями нужен доступ именно к скрипке?

Может быть нам стоит подумать о создании совершенно нового музыкального инструмента, который будет исходить из возможностей и потребностей данного конкретного человека? Возможно, в этом случае нам придется изобрести велосипед заново, но это будет совершенно другой велосипед. И таким образом, мы будем освобождены от трудностей прилаживания стандартных культурных форм к человеку с инвалидностью. Мы будем создавать совершенно иные культурные формы, адекватные возможностям и потребностям людей с теми или иными особенностями развития.

— Какие принципы,  методы интегрированного театра могли бы использовать обычные учителя?

— Основными принципами интегрированного театра является принятие и признание ценным видение человека с особенностями развития и уникальность его творческого самовыражения. Этот принцип основополагающий для любого инклюзивного пространства. Также очень важны игровые формы коммуникации. Обычные учителя, на мой взгляд, могут и должны владеть различными видами игровой и театральной педагогики, которые помогут им как в работе с обычными детьми, так и в интегрированном коллективе.

 

— Что вы считаете важным  с психологической точки зрения в работе с «другими» детьми?

— При общении с детьми с особенностями развития очень важно понимать что мы, как правило, встречаемся со вторичной патологией. То есть с неверно усвоенными способами социального взаимодействия. Таким образом, мы часто встречаемся с проблемами ребенка, которые были сформированы в сообществе его не понимавшем и не принимавшем. Для того, чтобы встретиться собственно с личностью ребенка, нам необходимо провести своего рода археологическую работу, разгребая осколки травматичных социальных контактов. Кроме того необходимо установить на каком уровне телесно-аффективной регуляции находится данный ребенок. Это важно понять для того, чтобы уже в настоящем времени найти те способы коммуникации с ним, в которых он может ощущать себя успешным и продуктивным.

— Есть ли инклюзия в нашей стране и если да, в чем ее отличие от зарубежной, в чем ее специфика?

— В нашей стране есть некоторые островки инклюзии, и, на мой взгляд, эти островки являются действительно по-настоящему инклюзивными. Инклюзия в Западной Европе, о которой я имею некоторое представление, отличается от нашей инклюзии жесткой социальной сегментированностью. То есть человек с инвалидностью на Западе очень часто живет в определенной социальной страте и не может выйти из нее.

В нашей стране очень часто нет никакой инклюзии, и люди с инвалидностью в принципе не участвуют в жизни общества и находятся в полной изоляции.

Однако, там где появляются островки инклюзии, появляется действительно ситуация принятия человека с особенностями развития, и человек с особенностями не становится изолированным в социальной страте, а действительно принимается определенным сообществом которое включает, как ближнее его окружение, так и окружение из лиц данного сообщества и вокруг данного сообщества.

Проект "О чувствах": танец, не имеющий формы...Притча, высказанная языком движения...

— Андрей Борисович, ваша жизнь и профессия связаны с инклюзией и особыми людьми. Был к этому какой-то посыл? Почему возникло такое решение – создать интегрированный театр?

— Когда я впервые начал заниматься с детьми с особенностями развития, мне было 19 лет. К тому времени я уже четыре  года занимался педагогикой под руководством педагога–новатора Анатолия Гармаева. В то время и в том месте - в семейном клубе «Семья» собрались люди, которые были увлечены поиском новых жизненных путей, в том числе в педагогической деятельности, на фоне начавшихся в стране политических и культурных изменений. Именно в этой среде я и познакомился с теми людьми, которые привели меня в группу Натальи Поповой, которая тогда начинала работу с детьми с особенностями развития. Эта деятельность была названа социально-творческой реабилитацией. Начинали мы в 1989 году, когда было мало что известно о людях особенностями развития. И никакой деятельности с ними, кроме государственной, практически не велось.

Группа под руководством Натальи Поповой, которая позже стала общественной организацией «Круг», стала у истоков зарождения в стране направления социокультурной реабилитации. Занятия по социально-творческой реабилитации строились на основе игровой и театральной педагогики. В середине 90-х годов, познакомившись с опытом немецких театров с участием людей с инвалидностью, мы увидели эффективность данного вида деятельности для интеграции людей с инвалидностью в общество. Так появилась идея создания театральной студии, которая в настоящее время является и театром, и студией.

—  Ваша профессиональная мечта?

— Создание сети особых театров и театральных школ для лиц с интеллектуальной недостаточностью и (или) психофизическими нарушениями в разных городах России.

—  Ваши пожелания Осенней школе?

— Заразиться идеей инклюзивного творчества и почувствовать ни с чем несравнимую радость совместного творчества с людьми с особенностями развития.

Интересна тема инклюзии и коррекционного образования?

Примите участие в Осенней школе Всероссийского интернет-педсовета