Хулиган Антон Павлович Чехов

Один из величайших классиков русской литературы Антон Павлович Чехов среднее образование получал в таганрогской гимназии, где и прослыл заправским хулиганом. Мало того, это была редкая и, вероятно, самая невыносимая разновидность хулиганства. Автор канонической фразы о том, что в человеке все должно быть прекрасно, был хулиганом интеллектуальным.

Он не отрывал у мухи крылья, а у сороконожки — ножки. Не швырял за шиворот учителю горящие окурки. Не дергал за косички девочек. Впрочем, последним в городской мужской классической гимназии было просто неодкуда взяться. А так, может и дергал бы, кто знает.

Главным орудием Чехова были тетрадки. Не школьные тетрадки, а секретные, которые он вел тайно от педагогов, но вполне открыто для товарищей по классу. Там он записывал собственные впечатления от занятий, от учителей, от всего образовательного процесса. Эти впечатления не вписывались ни в какие представления о рамках допустимого.

Тем более, что эти представления были у гимназического руководства, мягко скажем, ограниченными. Один из чеховских товарищей писал, что таганрогская гимназия представляла из себя «исправительный батальон, только с заменою палок и розог греческими и латинскими экстемпоралиями». То есть письменными упражнениями, в переводе все с той же латыни.

А когда Антон Павлович явился в гимназию в неуставных клетчатых панталонах, то первое, что он услышал в тот день, были слова господина директора:
— Чехов, будете в карцере.

Пришлось подчиниться.

Увы, эти тетради не дошли до наших дней. Их регулярно конфисковывали гимназические педагоги и, по непроверенным сведениям, с наслаждением зачитывались ими прежде, чем бесследно уничтожить. Однако же о содержании первых литературных опытов Антона Павловича можно догадаться, прочитав характеристики, которыми он награждал своих учителей, уже будучи взрослым. К примеру, инспектора Дьяконова: «по-прежнему тонок, как гадючка, носит коленкоровые брючки и сковороду вместо картуза».

«Мертвые фигуры» — так аттестовал великий классик весь учительский состав своей гимназии. И неоднократно использовал свои гимназические впечатления в рассказах. Например, в «Человеке в футляре».

«Он был замечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате. И зонтик у него был в чехле, и часы в чехле из серой замши, и когда вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож у него был в чехольчике; и лицо, казалось, тоже было в чехле, так как он все время прятал его в поднятый воротник».

Так Антон Павлович описывал главного героя этого рассказа, учителя греческого языка по фамилии Беликов. А еще был преподаватель географии Галкин из рассказа «Экзамен на чин», учитель математики Дырявин из рассказа «В пансионе» — всех не упомнишь.

Не удивительно, что педагоги люто ненавидели Антона Павловича. Более того — он дважды оставался на второй год.
* * *

Здесь будет уместно процитировать нашего современника, известного педагога и главного редактора Издательского дома «Первое сентября» Артема Соловейчика, которого мы попросили прокомментировать эту историю:

— Хулиган отличается тем, что он хочет быть свободным. Его ставят в рамки условностей — а он не понимает, зачем это нужно. Он, в отличие от послушных, исполнительных детей, постоянно задает этот вопрос — зачем? И в результате именно из хулигана вырастает личность. Главное, чтобы нашелся человек, который понимает, что делать с хулиганом. А нужно выпустить его, насколько возможно, из этих рамок. Можно доверить ему что-нибудь важное. Например, ключ от класса. И если он поверит, что к нему относятся всерьез — все будет хорошо. 

К счастью, такой человек в таганрогской гимназии был — преподаватель Закона Божия протоиерей Федор Покровский, в прошлом боевой офицер и сам отчасти интеллектуальный хулиган. К чеховским литературным опытам он относился с доброжелательной снисходительностью. Того же хулиганства ради вызывал его к доске не по фамилии, а кличкой, которую для него сам придумал — Антоша Чехонте. И, разумеется, никогда не наказывал.

Антон Павлович на протяжении всей жизни боготворил Покровского, выхлопотал для него в честь старых боевых заслуг болгарский орден, а кличка Антоша Чехонте стала его любимым псевдонимом.
«Как поживает поп Покровский? — спрашивал Антон Павлович в письмах на родину. — Еще не поступил в гусары?»

Возможно, именно благодаря Покровскому Чехов не озлобился, не записал весь мир в собственные враги, а стал тем, кем он стал. Хотя склонность к безобидному баловству проявлялась у него на протяжении всей жизни.

Особенно когда он отдыхал на даче.

Катался в садовой тачке, впрягая вместо лошади своего друга — силача и репортера В. А. Гиляровского. Пугал окрестных жителей, скача по окрестностям с лицом, перемазанным сажей, нарядившись в бухарский халат и чалму. Их же шокировал, выгуливая на поводке цейлонского мангуста по кличке Сволочь.

А его сестра Мария Павловна писала в мемуарах: «А.П. купил колокол и водрузил его в усадьбе на высоком столбе. Звук колокола был слышен по радиусу верст шесть-семь».
Колокол оповещал о начале обеда.
* * *
И снова процитируем Артема Соловейчика:

— Если вы хотите воспитать великого человека — делайте ставку именно на хулигана. 

Лучше, что называется, не скажешь.