В этом году конкурс «Учитель года России» ожидают перемены. По крайней мере о них заявил президент, предложивший превратить его в круглогодичное шоу. Недавно утвержден новый состав оргкомитета самого престижного педагогического состязания, который будет решать, как воплотить идею в жизнь.
Почти тридцать лет назад вместе с первым победителем «Учителя года России» Артуром Зарубой мы оба были членами оргкомитета и тоже решали задачу перезапуска конкурса. Времени прошло много, но Артур по-прежнему остается предан конкурсному движению, чувствует себя на 27 лет и продолжает карьеру учителя музыки в частной школе в Москве.
— Артур, ты, наверное, знаешь, что сейчас происходит с конкурсом?
— Ну, я не член оргкомитета. Хотя и рядом — участвую в жюри, наблюдаю за изменениями со стороны. Мне кажется, что высшую точку своего развития конкурс, конечно, уже прошел. Сейчас все официально: награждение президентом, церемония на Первом канале… Победителей конкурса назначают советниками министра просвещения, это подразумевает дополнительные обязанности. Происходит обмен: учителя получают известность, а взамен ведут просветительскую работу по обучению коллег. Победители конкурса последних лет настолько востребованы, что часто живут от поездки к поездке по регионам.
— Все же один из популярных запросов на разных форумах «как отказаться от участия в «Учителе года»…
— Конечно, «перегибы на местах» бывают, управленцы заставляют педагогов участвовать, чтобы честь школы или региона защищали… Но, может, стоит посмотреть с другой стороны? Отказываясь от участия в «Учителе года», ты теряешь шанс познакомиться с интересными личностями, узнать много нового. Обычно человек заводит дружбу в детстве, в школьные годы, в крайнем случае в институте. Конкурс же дает реальный шанс найти друзей в уже зрелом возрасте.
В спортивных конкурсах, чем у тебя крепче локти, которыми расталкиваешь соперников, тем ты лучше. В «Учителе года» иная ситуация: тут идеология не демонстрации собственной крутости, а показ того, какие «гениальные» те, кто тебя окружает.
В этом миссия педагога — не доказать, что ты супермен, а сделать тех, кто рядом с тобой, такими же и даже еще большими суперменами.
С бессменным председателем конкурса «Учитель года России», ректором МГУ Виктором Садовничим.
— То есть «Учитель года » нужен, чтобы завести друзей?
— Не только. Прежде всего, чтобы стать учителем нового уровня. Например, в моей школе я единственный преподаватель музыки. Мне не на кого смотреть. Это часто мешает профессиональному росту. На конкурсе же ты встречаешь своих коллег, видишь, что есть намного более продвинутые учителя, чем ты сам, перенимаешь их опыт и, хочешь-не хочешь, но учишься.
Для меня важно, что конкурсу удалось породить педагогическое движение. Оно очень разнообразно и порой приобретает необычные формы событий. Чего только не было за эти годы: педагогические теплоходы и поезда, зимние и летние школы. Например, я в Тюменской области в ходе педагогического марафона проехал на машине зимой 400 километров в одну сторону, потом на 500 километров в другую. Не могу себе представить, что решусь второй раз. Но тогда мы были очень воодушевлены: отправлялись в те районы, куда до этого никто не приезжал с подобными выступлениями, было видно, как коллеги признательны, ведь мы дали им что-то новое и, главное, вдохновили на собственные поиски!
— Что изменилось с тех пор, как ты стал учителем года, и было ли раньше лучше, чем сейчас?
— Для меня есть точка отсчета — 1991 год — когда образовалась Россия, лихие девяностые и все такое. Но это было и начало, рождение нового, время педагогического расцвета. Тогда были предложены очень разные концепции школ. Понятно, что не все оказалось идеальным, но, по крайней мере, существовало движение, попытки реализовать какой-то альтернативный путь.
Тогда же, в 1990 году, появился и конкурс. Он сыграл роль мощного реактора, особенно, когда в каждом субъекте Федерации образовались клубы учителей года, стали организовывать якорные мероприятия, собирающие участников разных лет вместе.
Что сейчас хуже? Что мне стало больше на 30 лет. Ощущаю себя 27-летним парнем, но время-то все равно уходит. Если предположить, что жизнь развивается по спирали, то сейчас мы подходим к завершению некоего этапа.
За полчаса до победы. Артур Заруба на конкурсе «Учитель года России-1992». Фото Михаила Кузминского
— Что именно сейчас завершается?
— Мне кажется, завершается некий политический цикл в нашей стране. За ним точно так же будет завершен образовательный цикл. Все равно должна будет появиться какая-то новая педагогическая парадигма. Потому что ныне существующая, хоть и работает, но не является высшим достижением, которым можно гордиться. Как все гордятся советской школой, давшей возможность создать лучшую космонавтику в мире в свое время.
Мы сейчас не можем ничем похвастаться: система вроде работает, но результатов нет.
— А есть ли какие-то приметы скорых изменений? В какую сторону все движется?
— У нас очень непредсказуемая страна, поэтому я не стал бы загадывать. Но мне хотелось бы, чтобы пошло в первую очередь в сторону гуманизации школы. Конечно, говорить про гуманизацию в той ситуации, когда идет очень мощное натаскивание на сдачу ЕГЭ, — несколько странно. Потому что это не гуманизация, а выколачивание определенного результата. Причем, мы же прекрасно понимаем, что человек сдал экзамен и дальше происходит то, что и должно произойти — он все это забывает.
Я считаю, что сейчас перепутаны цели и средства. Всем очевидно, что целью должен быть человек, целью педагогики — ребенок, его жизнь, гармония, целостность… Но в эту сторону работа пока не идет, она направлена на то, чтобы натаскать на оценки.
— Почти 40 лет ты ходил по пустыне учительской, к чему пришел?
— Первое, что должен запомнить учитель, — в момент, когда перестаешь учиться, ты перестаешь быть учителем. Многих это напрягает, что нужно все время что-то узнавать, как-то развиваться. Если не появляться с искрой в глазах в классе, то, мне кажется, детям не очень интересно с таким учителем иметь дело.
Второе, важно быть гуманным по отношению к детям. Власть, которую ты получаешь, её можно по-разному использовать. Учитель должен быть союзником ребенка, а не его судьей и прокурором одновременно.
В-третьих, с моей точки зрения, работает только диалогический путь преподавания. Когда учитель не рассказывает все в готовом виде, а совместно с ребенком исследует явление, окружающий мир, природу человека. А когда учитель хорошо знает свой предмет, но так дает материал, чтобы дети повторили то, что он рассказал, то получается не педагогика, а дрессировка.
Понятно, что в предметах искусства вообще без диалога преподавать невозможно. Например, в музыке нет точного ответа, о чем «Лунная соната». Никто не знает до сих пор до конца, что вложил в «Евгения Онегина» Пушкин. В настоящем произведении искусства всегда останется много такого, что не будет никогда раскрыто.
— Поэтому нужно вступать в диалог с учениками?
— В этом и смысл искусства — преподавать нечто как устоявшееся, а не спорное, невозможно. Самое главное, не ответ, а вопрос, который ставит музыка или литература. А вопрос — уже диалог. Не тот вопрос, на который есть четко конкретный ответ, а вопрос с большой буквы. Как говорил недавно ушедший от нас Владимир Шаталов: «на вопросики вы получите ответики». Или его коллега из числа педагогов-новаторов, открытых в те же лихие 90-е, Евгений Ильин: «Детям нужно иногда задавать такие вопросы, на которые вы сами не знаете ответа».
Мне кажется, только тогда ученик видит, что с тобой беседует живой человек. Не тот, кто транслирует какие-то знания, а который реально при тебе ищет ответ. Понятно, что это не может не вовлекать его в диалог. Но необходимо и вслушиваться в то, что говорят дети и реагировать на их мысль, на их понимание изучаемого явления, чтобы совместный диалог обогащал и учеников, и учителя.
— Артур, а как ты не выгорел за столько лет?
— Радость от общения с детьми дает силы. Они для меня не ученики, а скорее, учителя. Я им конечно этого никогда не говорю, но они реально такие крутые, что просто нет слов. Или это поколение такое пошло сейчас…
Может, еще связано с условиями — я работаю в Ломоносовской школе, где сложился такой уклад, что плохо учиться как-то не комильфо.
— Слушай, но это поколение тик-тока… Какая тут музыкальная классика, которую ты преподаешь?
— Ну и ладно… Игрушки меняются из года в год, но в целом, если ты общаешься с детьми, и они видят, что ты хочешь сделать их лучше и умнее, то они отвечают взаимностью — это и есть педагогический результат.
Великий музыкант, учитель Святослава Рихтера, Генрих Густавович Нейгауз говорил так: «Наивны те педагоги, которые хотят стопроцентный результат. У меня 10 процентов и я счастлив».
Я понимаю, что не могу полностью перевернуть учеников, сделать другими, но я могу что-то такое привнести, заинтересовать. Если это получается, то хотя бы некоторые подходят ко мне после уроков, рассказывают, как они ходили в театр или какой-нибудь музей — это для меня уже подарок. А самый большой подарок — это продолжение творческого общения с выпускниками. Когда весной 2020 г. объявили карантин, и мы стали учиться в интернете, то я начал читать онлайн лекции о классической музыке для желающих ребят, выпускников, родителей, учителей. А потом подключил выпускников, связанных с искусством, уже с их лекциями. Для меня это был такой праздник души!
Артур Заруба с мастер-классом «Математика… Музыка…» на Педсовете
— У тебя ведь уроки еще и интегрированные, межпредметные, даже математика присутствует?
— Ну а как еще? Если у меня урок по опере «Жизнь за царя» М.Глинки, то как я могу не говорить об истории России: в какой период это происходило, с чем это было связано, куда привело. Кто такой Иван Сусанин, какова его реальная судьба, какая мифология с ним связана, как он в литературе представлен и т. д. Любое произведение не просто само по себе создавалось, а в каком-то историческом контексте, рядом с какими-то определенными людьми, причем не только музыкантами. А математика и музыка — это моя любимая тема о глубинной связи между этими двумя полюсами.
Я считаю, что музыка — это универсальный язык, который включает в себе все. Не только литературу и историю, но и математику, физику и химию. Но в первую очередь философию: законы диалектики лучше музыки ничто не может объяснить. Вот закон единства и борьбы противоположностей — для всех это просто слова, а у музыкантов все классические симфонии и сонаты построены на противоречии главной и побочной партии, которые взаимодействуют друг с другом по законам диалектики.
— А дети у тебя работают на уроках?
— Ну, а как они могут не работать? Для этого есть свои определенные фишки, например, рейтинговая система. В журнал я не могу поставить больше пятерки, но вот у меня девочка сегодня семь баллов заработала на уроке. Для меня это пять с плюсом. Кто-то шесть баллов получил — ну, извини, это пятерка. Им хочется баллы высокие накапливать, они стараются.
— Твои уроки были и в 90-х годах нестандартными. Даже по тем временам ты использовал массу всевозможных приемов, в том числе развлекательных. Сейчас всех учителей заставляют с бубном танцевать, а у тебя по сути всегда был бубен.
— Маленькое отличие — у меня бубен, который потом переходит в арфу. Если учитель навсегда останется на уровне бубна, никакой педагогики не случится.
